Ва-ле-рия. Такт имени созвучен ударам каблучков об пол, когда появляется доктор.
Тонкая и звонкая. Первые несколько минут ты всегда просто рассматриваешь ее. Во что она одета, какая у нее мимика, как она жестикулирует. Когда смотришь на нее, понимаешь, что в данном случае “сапожник” не просто с “сапогами”, а с целым раздвижным шкафом сапог. Такой ненавязчивый плейсмент сразу всех косметологических услуг клиники. За уверенным и твердым голосом легко видится очень эмоциональная, эмпатичная и теплая девушка, которая с большой любовью относится к тому, чем занимается в жизни.
Но сейчас не об этом. А об истории, которой со мной поделилась Валерия.

Я вздохнула и посмотрела расписание на сегодня. Очередной прием, еще один больной с атопическим дерматитом. Это оказалось мама с дочерью.
Девочка походила на пятнистую черепаху, высыпания затрагивали даже веки. Я привыкла к таким пациентам, но каждый раз стараюсь подходить индивидуально, ведь им всегда кажется, что раз мы частная клиника, то мгновенно предложим какую-то волшебную таблетку, которая навсегда избавит их от неприятной проблемы.
В приемной меня уже ждали. Девочка сидела молча, опустив голову, а мама беспокойно рассказывала историю болезни:
— Давно уже так, с 13 лет. Лицо, шея, иногда руки. Мы пробовали все: кремы, мази, даже фототерапию. Но ничего не помогает, всё время обострения.
Я кивнула, слушая маму, но внимательно наблюдала за дочерью. Она действительно казалась подавленной, с печальным задумчивым взглядом. Как будто передо мной сидела не юная девочка, а сорокалетняя женщина. Кожа и нервы напрямую связаны еще на этапах эмбриогенеза. Я всегда пытаюсь отследить эту психологическую связь и обратить на нее внимание родителей.
— Давайте посмотрим, - мягко сказала я и попросила девочку снять повязку.
Кожа была воспаленной, но не так сильно, как раньше.
— Как тебя зовут? - спросила я ласково.
— Алина, - тихо ответила она.
— Ну что, Алина, расскажи мне о себе. Как школа, друзья?
Она замялась, будто не решаясь говорить при маме. Тогда я предложила:
— Давай пообщаемся наедине, если ты не против? Инга Андреевна, что скажете?
Мама недовольно покосилась, но согласилась. Оставшись с Алиной, я мягко расспрашивала ее о проблемах. С каждым ответом она все больше открывалась.
— В школе у меня ничего не получается, оценки плохие. Учителя на меня наседают, а одноклассники смеются.
Наконец она не выдержала и расплакалась. Я осторожно обняла ее.
— Знаешь, бывает, что школа или коллектив не подходят. Ничего страшного с этим нет. Можно сменить их, если ты несчастлива. Давай обсудим это с мамой, ладно?
Мы вернулись к Инге Андреевне. Я спокойно, но настойчиво предложила найти Алине другую школу. Мама сомневалась и нервничала, но, кажется, начала слушать и понимать.
— Давайте подумаем. Главное здоровье и счастье ребенка, - подытожила я на прощание.
Я сама почти расплакалась внутри, понимая, как сложно было Алине. В очередной раз поймала себя на мысли, насколько важно отслеживать психологическое состояние пациента, снимая анамнез. Возможно, ребенок, ощутил эту поддержку и полное принятие, поэтому решил раскрыться. И этот прием навсегда поменяет ее жизнь.
Очень важно не просто наблюдать и использовать клиническое мышление, а уметь слушать сердцем. Эта история мне почему-то особенно запомнилась.
Уходя, я пообещала себе проверить их через пару месяцев. И надеялась, что школьные проблемы Алины останутся в прошлом. Главное сейчас — поддержать ее и направить в правильное русло.