Ну что ж, эта история и правда запомнилась мне надолго. Я тогда дежурил в реанимации, когда к нам притащили парня-чеченца. Бедолага повесился — не выдержал давления старших родственников, требовавших, чтобы он женился.
Представляете, привозят нам труп, а за ним сто человек бородатых родичей с ножами и автоматами! У реаниматолога аж мурашки по коже. Страшно даже подумать, как им объяснить, что парень мёртв, поэтому его реанимировали.
Для тебя открою тайну — если молодой человек умер по непонятной причине: покончил с собой, повесился, там, например, его можно легко реанимировать. Правда, мозги уже не заработают, но сердце побьётся, если переживёт реанимационную свою болезнь. Ну, доктор и запустил сердце этого чеченца. Конечно, он превратился в овощ, да и то недолго протянул — вскоре умер окончательно.
В моменте понимаю градус страстей и горя по родственнику и не нулевой шанс стать тем самым человеком, на кого будет направлена их агрессия после того, как откажу им в их требовании. Тут, как часто в стране, вилка оставленная на усмотрение: законы РФ обязывают чтить религиозные обряды, а УК РФ обязывает вскрыть на судмеде данный труп, так как суицид. И посередине этого узла всегда стоит человек, которому придётся принять решение и нести ответственность, что удобно для начальства — руки всегда чистые.
Так вот, сознавая, что сейчас на той стороне люди в высшей точке кипения эмоций, любое неверное движение и агрессия найдёт выход в мою сторону, но их можно и нужно понять.
Дальше, как по учебнику, ищем точки соприкосновения: здороваюсь — Ас-саляму алейкум. Ответ — стройный хор голосов: Ва алейкум ас-салям. Я стал им неожиданно чуть ближе...
Мне как официальному дежурному реаниматологу с радостью делегировали возможность вести диалог с родственниками. Ко мне подходят чеченцы и требуют отдать им тело на похороны по их обычаю до заката солнца. Зеркалю движения, но не
полностью. Дальше твёрдый взгляд в глаза, нельзя отводить, будет признаком слабости. И неопровержимый факт, твой брат умер. Я соболезную твоему горю. Даёшь время принять, но не время отвечать. И продолжаешь, необходимы документы, и вы заберете его в морге; тело должны вскрывать на судебно-медицинской экспертизе.
Они ушли советоваться, но потом вернулись настаивать. И тогда я вывел их предводителя на лестничную клетку, встал в позу уверенного человека и говорю: "Кто старший, с кем решать? Вы пока посидите, мы со старшим все обсудим".
Приехал главный чеченец, и я ему твёрдо заявляю: "Как вы полетите из России с неопознанным трупом? Это же незаконно!" А он мне многозначительно: "А мы его где-то нашли уже мёртвым. Это наши проблемы!".
Повторяю в той же манере - четко, ровно, соболезнования и прочее. Объясняю порядок, он с пониманием выслушивает. И говорит: "Мы должны это сделать". Принимаю это как факт, кивая. "Как со справкой о смерти?" "Мы похороним там, где её не нужно. На Родине". "Ок, серьёзно, отправить на уведомлении в пару часов транспортный борт с трупом без документов, возможности у ребят будь здоров". "А как с прокуратурой?" Мы всё решим. Я верю, что это так, сомнений нет.
И тут понимаю, по сути я единственный, с кем они сейчас общаются на равных, и вообще в диалоге, и им нужно моё согласие, остальных просто поставили перед фактом, запугали или заплатили, но ждут моего решения. Что ж, это уважение, и я его ценю, пора принимать решение. Что ж, согласно букве закона… Ха, какой же? Все чины от мала до велика закрыли глаза и спрятались в кусты. А согласно духу закона — я уважаю веру и обряды, и знаю, что вскрытие здесь не найдет ничего, что и так не известно, значит поступим по справедливости — говорю: ок, решайте с силовиками и посылайте парней забрать тело.
Ещё раз мои соболезнования. Жмём руки. Взаимное уважение. Накал страстей я обуздал, персонал не получил моральных и физических травм, все вопросы с органами ребята закроют. Кто молодец?